Профессия «паркетчик» сравнительно молодая в России. Ей без малого три сотни лет, и первыми стали резчики из оружейной палаты, вытребованные Петром I из Москвы для украшения строений Северной столицы. Учились они у иностранных архитекторов, привезенных «академиком и героем, мореплавателем и плотником» из Европы, благо те кроме чертежей и регламентов строениям не брезговали и эскизы потолочных плафонов делать и рисунки цветных паркетов составлять. В музейных архивах сохранились собственноручно Петром I сделанные эскизы паркетных орнаментов, запавших ему в душу во время европейских путешествий. Несколько человек из команды первых паркетных ополченцев отправлены были в обучение к европейским мастерам.

Другое дело, как у нас не сегодня повелось, востребованы были эти петровские специалисты, привозившие обретенное мастерство и художественные идеи, далеко не полностью и не всегда. И все же, кроме первых учителей, коими были прежде всего Доменико Трезини и Франческо Бартоломео Растрелли, да и многие другие иностранные зодчие, во второй четверти XVIII-ого века учиться отечественным мастерам было у кого уже и среди своих. Лучшие из лучших в составе знаменитых Охтенских бригад были и корабелами, и мебельщиками, и паркетчиками-краснодеревщиками.

Сохранившееся письменное свидетельство содержит сведения о том, что основанная в конце XVIII века гильдия русских столяров-краснодеревщиков в 1794-ом году включала 124 мастера, 285 квалифицированных ремесленников и 175 подмастерьев. Существовали строгие правила перехода из одной категории мастеровых в другую, предусматривавшие испытания мастерства и изготовление образцов профессионального искусства, аналогично тому, как этого требовали западноевропейские цеховые уставы. Кроме этих членов гильдии столяров-краснодеревщиков, в России XVIII-XIX вв. славу отечественных специалистов золотого века русской мебели и паркета составили деяния еще по крайней мере двух категорий мастеров.

Прежде всего, упомянем знаменитые бригады Охтенских корабельных верфей, созданных по инициативе Петра I в предместьях Санкт-Петербурга. По свидетельству современника, «когда они не были заняты на верфях, они подрабатывали в городе в качестве плотников, столяров, резчиков по дереву». Качество их работы не подвергается сомнению. Они оставили заметный след как паркетчики-краснодеревщики, участвовавшие «в команде архитектора Саввы Чевакинского в устройстве штучных полов Зимнего дворца», работали над паркетами Царскосельского дворца и в других местах. К 1820-му году, через 100 лет после основания этих корабельных верфей, количество охтенских специалистов – плотников, столяров и краснодеревщиков составило около 700 человек. В отличие от Европы, где строгие цеховые правила не позволяли плотникам заниматься изготовлением мебели, а столярам паркетными работами, в России таких жестких канонов и разграничений не существовало, и главным было качество работы.

Во второй половине XVIII-ого века в России было построено больше дворцов, чем в какой-либо иной стране. Екатерина II признавалась в одном из писем: «Страсть к строительству – это дьявольщина, она поглощает деньги, и чем больше ты строишь, тем больше тебе хочется строить. Это так же опьяняет, как вино». В ее правление были предприняты строительство множества новых и перестройка существующих зданий. К ним относятся: Царицынский дворец в Москве и Каменоостровский в Санкт-Петербурге по проектам архитектора В.Баженова, Чесменский дворец, построенный для графа Алексея Орлова архитектором А.Ринальди, Малый и Большой Эрмитаж, спроектированные В. де ла Мотом и Г.Вельдтеном, Александровский дворец, построенный для старшего из внуков Екатерины II в Царском Селе архитектором Д.Кваренги. Перестраивались и дополнялись Екатерининский дворец в Царском Селе, дворец Монплезир в Петергофе, Китайский дворец в Ораниенбауме, Зимний дворец. Годы с 1780-ого по 1840-ой Антуан Шеневьер называет в своей знаменитой книге Золотым веком русской мебели и паркета.

Вторую из упомянутых категорий составляли крепостные мастера. Иногда они проходили путь от решения достаточно простых задач по ремонту строений и изготовлению примитивной мебели и сундуков до создания сложных изделий с маркетри и резьбой по дереву, а также по изготовлению изысканных цветных паркетов с укладкой в оригинальные рисунки. Крепостные мастера не могли маркировать свои работы, и знаменитая «Шереметьевская звезда» увековечила имя владельца Останкинского дворца-усадьбы.

Исторический экскурс несколько затянулся, и чтобы завершить его следует упомянуть, что творческие идеи зодчих, воплощенные в жизнь руками мастеров-паркетчиков XVIII и XIX вв., представлены немногочисленными исследованиями и изданиями, к которым, прежде всего, следует отнести книги К.А.Соловьва «Русский художественный паркет» и Ю.В.Фомина «Русское наборное дерево». Но если оставившие непревзойденные шедевры декоративно-прикладного искусства паркетчики- краснодеревщики прошлого за год укладывали несколько десятков квадратных аршин паркетов, изготавливая собственно паркет, инструменты и оснастку для его укладки, собирая щиты 2х2 аршина, занимаясь варкой знаменитого «рыбьего» клея из шкур осетровых рыб, «подкуриванием» и тонированием дерева с помощью разных натуральных снадобий, шлифовкой полов фишаутом – высушенной рыбьей кожей, то как далеко по производительности, возможностям и достигнутым результатам должно было бы шагнуть паркетное дело в наше время. Сколько достижений и «открытий чудных» сулит нам использование современных высокопроизводительных шлифовальных машин, станков с числовым программным управлением, регулируемой конструкции подосновы деревянных полов, разнообразных продуктов паркетной химии с синтетическими клеями, лаками, маслами и тонировками, разнообразие современных технологий и компьютерных возможностей.

Что же это за профессия, прозаично поименованная в советских и современных тарифно-квалификационных справочниках «паркетчик 2-6 разрядов» (в последнем есть и 7-ой, наивысший разряд), представители которой укладывали паркет по быстрому даже в лагутенковских пятиэтажках прямо на бетон и запрещенную сейчас резино-битумную мастику, в составе легендарного БЮРОБИНа реставрировали паркеты в посольских особняках и изредка в музейных дворцах? Как далеко ушли те, кто укладывает паркет сейчас в квартирах «элитных» домов Москвы и Самары, в загородных поместьях на Рублевке и Новой Риге и квартирах «под ключ» более скромных таун-хаузов в окрестностях Санкт-Петербурга и Нижнего Новгорода?

Прежде всего, следует сказать, что современный мастер, как и его предшественники, проводит большую часть своего рабочего времени на коленках. Укладка паркета по-прежнему в значительной степени остается ручной работой. Да, из ведения паркетчика ушло изготовление паркета и элементов его художественного украшения, он пользуется готовыми продуктами лучших зарубежных производителей паркетной химии, шлифовальные машины разных калибров и назначений облегчили и ускорили его работу, сделав ее, правда, более шумной. Оснастку и инструмент для него выпускают специализированные производства. Современные заводские методы склейки и сращивания древесины позволяют ему при желании работать не с отдельными планками, а с модулями больших размеров.

И все-таки коленопреклоненный, как перед иконой или женщиной, он выравнивает регулируемую подоснову пола, выкладывает паркетные рисунки, крепит к фанере массивную доску или собирает модули и пазлы художественного паркета, и в этом ему пока не может помочь автоматика и робототехника. Сегодня он может за месяц тщательно и надолго уложить порядка 100-150 м² паркета «под ключ». Значит 1000 м² примерно за год, и если верить сильно запутанной паркетной статистике, обозначившей в 2006-ом году 6 млн. м² уложенных деревянных полов, то трудились над этим около 6 тысяч специалистов. Правда, если собирать эту телегу вдвоем - втроем, то дольше выйдет, к тому же укладывали не только паркет и массивную доску, но также паркетную доску и, не к ночи будь помянут, ламинат. Поэтому в общей сложности тысяч 10 наберется, хоть часть из них не паркетчики вовсе, а маляры, а то и вольных профессий одиночки с взятым напрокат мотором или без него.

Сегодня эскиз дизайнера служит основой для акварели художника-прикладника, которая превращается в компьютерный дизайн-проект. По нему изготавливают множество деталей из одного-двух десятков пород древесины, превращающихся на объектах под руками паркетчиков в затейливые узоры и композиции, на которых проявляются стилизованные цветы и бабочки модерна, которые контрастными чересполосицами и наборами неконцентрических окружностей воссоздают дух эпохи деко или во фрагментах деконструированного мотоцикла «Харлей – Дэвидсон» превращаются в художественное оформление интерьеров хай-тек. Или выстраиваются на боевых фарватерах многопушечными фрегатами эпохи великих географических открытий, на меридианах и параллелях, где открыватели новых земель «иглой на разорванной карте отмечают свой дерзостный путь».

Это высококвалифицированный и хорошо оплачиваемый во всем мире и у нас в основном труд (по городам дороже, по весям дешевле). Сегодня квалифицированный и востребованный мастер может за месяц заработать и 30000 рублей и больше. В некоторых продвинутых фирмах укладка организуется по конвейерному принципу, когда паркетчики при изготовлении «паркетного пирога» специализируются по операциям: одни выравнивают основание, при необходимости монтируя пол по регулируемым лагам, другие режут, крепят и шлифуют фанеру, третьи укладывают на клей и пристреливают паркет (иногда без фанеры, прямо на подоснову), четвертые его шлифуют, пятые занимаются финишной отделкой пола. Здесь по трудоемкости и ответственности оплата дифференцируется. Несколько лет тому назад на выставке напольных покрытий в Ганновере огромный фотоплакат представлял образ снятого по плечи немолодого паркетчика, стоящего на коленях на полу в комбинезоне с двойными наколенниками, с вздутыми жилами и дорогими швейцарским часами на руке. Ручной нелегкий труд, долгая практика для приобретения необходимой квалификации, высокий достаток.

Сегодня паркетчик должен быть сведущ во множестве областей и обладать достаточно широким кругом знаний, которые, как известно, есть и «многие печали». В той или иной степени он должен быть знаком с математикой, сопроматом, физикой, материаловедением, начертательной геометрией, в химии должен разбираться не хуже алхимика, одно только искусственное старение дерева чего стоит. Он должен управляться со шлифовальными и брашировочными машинами, измерительными приборами и инструментами, увлажнителями и осушителями, должен разбираться в чертежах и эскизах.

Для тех, кто дерзает работать с художественным паркетом, не помешает еще и знать, чем отличается ампир от хай-тека, какая по цвету и тону древесина характерна для деко и нуво и совместимы ли бук с мербау. Добавить сюда еще «нюх, как у собаки, и глаз, как у орла», и вырисовывается мифологический богатырь в прозодежде, отороченной соболем, стоящий на коленках и с влагомером за поясом.

Это конечно фантастический портрет, но легенда о том, что деревянные полы обязательно вздуются или рассохнутся, обязана своим появлением деятельности маляров или вчерашних грузчиков, вооруженных взятой напрокат шлифовальной машиной и циркулярной пилой и имеющих об этой профессии самые смутные представления.
Паркета и массивной доски в России хватает, одних отечественных заводов более 100, да и «заграница нам поможет», а вот квалифицированных паркетчиков нехватка.

Профтехобразование скукожилось, и немногочисленные обучающие центры при развитых паркетных фирмах погоды в отрасли не делают. Как и в охтенские времена, паркетчики учатся друг у дружки, листают немногочисленные и сильно устаревшие учебники и методички, зачитывают номера «Технологии строительства» и «Евростроя».

Чего боятся потомки знаменитого в XVIII веке охтенского бригадира Михайлы Сухого? Они боятся плохо посушенной, с большими внутренними напряжениями древесины, барабанных шлифовальных машин одесской, еще советского времени работы, ядовитых лаков с кислотными отвердителями, некоторых дизайнеров, одновременно ведущих десяток объектов и формулирующих для них задачи типа «уложи туда, не знаю куда, отшлифуй то, не знаю что», ледяных полов или пересушенного воздуха в помещениях зимой, укладки деревянных покрытий на полах с подогревом, которой у нас пока мало кто овладел. Боятся ванн и бассейнов, для которых нужно использовать специальные материалы и технологии, боятся необозначенных в стяжке коммуникаций или труб горизонтальной разводки отопления, боятся плохой строительной гидроизоляции, рыхлых, неровных и косых стяжек. И всё равно, глаза боятся, а руки делают.

Чем болеют паркетчики в век антибиотиков, белья с подогревом и изолирующих костюмов химзащиты? Болеют простудами, заболеваниями дыхательной системы, аллергиями на растворители и пыль. Умные, пользующиеся респираторами и перчатками, наушниками для шумных работ, соблюдающие правила техники безопасности, применяющие реактивные и MS-полимерные материалы без растворителей болеют меньше, глупые больше. И все со временем страдают заболеваниями позвоночника и суставов, «жил на свете человек – скрюченные ножки» - это про тех, кто на карачках. Нужно отрываться на производственную гимнастику, заниматься спортом. Так-то оно так, а кто ж тогда метры квадратные завоевывать будет для безостановочно мчащегося строительного комплекса?

Существует ли понятие «паркетный сленг»? Существует, конечно, как и всякий профессиональный сленг. О некоторых дефектах паркетчики говорят «рельеф», «косорез», терминами «перламутр» или «мраморность» называют некоторые особенности распила древесины. И очень любят, когда новички говорят о тангенциальном распиле как о «танцевальном», а радиальный называют «радикальным». С охотой коллекционируют паркетные анекдоты.

Что они любят? Любят хорошее и правильно посушенное дерево, точный паркет, знающих и уважительных архитекторов-дизайнеров, спокойных вдумчивых заказчиков, хороший инструмент и надежные и удобные в работе шлифовальные машины, экологически чистые лаки и клеи, справедливую оплату, красивых, добрых и домовитых женщин, прекрасное, «в нас влюбленное вино» после законченной работы. Любят детей и внуков, для которых в том числе предназначена их рассчитанная на век работа.